Частица тьмы - Терри Тери

— И?..

— Вы должны пообещать, что не примените против них силу.

Некоторое время Рохан молча смотрит на меня, и я не мешаю ему размышлять.

Наконец он вздыхает.

— Кай, давать обещания, которые невозможно выполнить, дело нетрудное. Я таких обещаний давать не стану, потому что не знаю, с чем мы столкнемся и какие средства придется использовать, чтобы достичь наших целей. Но скажу следующее: мы ни у кого не отнимем жизнь без самой крайней необходимости.

Наверно, он действительно так думает. Но как же Эзра?

— Вы говорили это же и в прошлую нашу встречу. Но с тех пор я видел совсем другое. Это и есть настоящая причина, почему я пришел сюда: рассказать, что там происходит.

И я подробно рассказываю, что случилось с пятнадцатилетней девочкой, чьим единственным преступлением было то, что она попыталась убежать. Ее застрелили в спину.

Лицо Рохана мрачнеет.

— Я лично прослежу за тем, чтобы этот случай был тщательно расследован. Если то, что ты рассказал, правда, виновные понесут наказание. И я даю тебе слово: ни одна жизнь — ни выжившего, ни кого-то другого — не будет отнята без крайней, абсолютно крайней необходимости. Только если это будет совсем уж неизбежно. Я позабочусь, чтобы этот приказ был донесен до всего личного состава.

Достаточно ли этого?

У меня нет выбора. И если я буду там, то, возможно, мне удастся предотвратить неподходящее развитие событий.

Рохан протягивает руку, я пожимаю ее.

Пожимаю, но помню про Эзру.

9

ФРЕЙЯ

«Фрейя?» Я ощущаю у себя в голове прикосновение чужого разума. Это Ксандер. Узнаю его сразу же, ведь его ни с кем не спутаешь: ни его самого, ни его голос, ни это мягкий мысленный контакт.

«Да, это я».

«Буду на месте минут через пять. По-прежнему все чисто?»

«Да. Никаких признаков жизни».

«Нам придется сразу же лететь. Только что было замечено какое-то воздушное судно, направляющееся на запад».

«ВВС?»

«Не знаю. Но лучше, чтобы нас не видели».

Мы ждем под сенью деревьев у края крикетного поля. Скоро до нашего слуха доносится гул вертолета, потом и он сам появляется в поле зрения.

На секунду вертолет как будто зависает в воздухе, затем начинает медленно снижаться. Вертящиеся лопасти взметают пыль и листья, когда он опускается на высокую траву.

Дверца начинает открываться, и я чувствую нетерпение Ксандера.

Уилф стоит рядом со мной с Мерлином на руках. Коту явно не нравится такой выбор транспорта, да и Уилфу тоже.

— А разве он не заглохнет, чтобы мы могли в него сесть?

— Нет, но не бойся. Лопасти выше, чем кажутся, и наши головы не заденут.

— Ты уверена?

— Да, — отвечаю я. — Идем. — Я легко касаюсь его сознания и успокаиваю, как могу, пока мы подходим к вертолету и пригибаемся, потому что так хочет Уилф. Он уже не тот мальчик, что был раньше. Прежде он никогда вот так не боялся, но после гибели Эзры утратил детское жизнелюбие.

Ксандер выходит нам навстречу.

— Фрейя. Очень рад снова тебя видеть, — говорит он, улыбаясь своей неотразимой улыбкой. — А это, должно быть, Уилф.

— Привет, — неловко отзывается мальчик.

Ксандер помогает им с Мерлином подняться на борт, показывает куда сесть и усаживает меня позади них. Проверяет, чтобы мы правильно пристегнулись, и садится на свое место рядом с Уилфом.

— Хочешь научиться летать? — спрашивает он.

— А можно?

— Конечно. Я наш единственный пилот, и было бы неплохо, если б кто-то еще мог иногда помочь мне. — Ксандер вкратце объясняет принцип работы вертолета, пока мы взлетаем, и скоро Уилф забывает про свой страх. Он в восторге.

«А ты?»

Я вздрагиваю. Вот уж не подозревала, что мои мысли настолько прозрачны.

«Я сейчас сама не знаю, что чувствую и чего хочу».

«Ты поступила совершенно правильно, — говорит он, — что привела Уилфа и сама пришла. Нас так мало. Мы должны заботиться друг о друге».

«Нас всегда будет мало. Мы всегда будем другими».

«Быть другим, не таким как большинство, бывает совсем неплохо. Но со временем нас будет больше, а их меньше».

«Если бы только это было правдой. Тут ведь либо мы, либо они, не так ли?» Я вздыхаю.

«Послушай меня, Фрейя. У меня есть план, и мне нужен помощник. Ты можешь быть им».

Он излагает мне свой план — шаг за шагом. План одновременно жестокий и прекрасный, как это часто и бывает в природе.

И я начинаю понимать, что именно так и должно быть.

10

КЕЛЛИ

— Обед принесли, — говорю я. Мы с Шэй помогаем Анне накрыть на стол, после чего девушка уходит. Община не возобновила совместные трапезы в зале, где умерло так много людей. Да и в любом случае нас осталось так мало, что для нас и один стол был бы велик.

Иона остается лежать на диване.

— Иона? Ты не составишь нам компанию? — спрашивает Шэй.

— Я не голодна.

— Тебе надо поесть. Давай, я помогу встать.

Она качает головой, и Шэй подходит к ней и опускается на колени рядом.

— Или принести тебе сюда?

Иона не отвечает. Глаза ее закрыты, но через мгновение снова открываются. Она смотрит на Шэй.

— Не говори со мной так.

Шэй вздыхает.

— Ты бы почувствовала себя лучше, если бы захотела. Я могу показать тебе как. Но это трудно сделать словами, легче показать мысленно.

— Я не хочу. Не хочу ничего этого.

— Знаю. Прости.

— Я больше не чувствую себя собой.

— Ты все та же Иона, как и я все та же Шэй. К этому нелегко привыкнуть, но…

— Нет.

— Нет?

— Я не собираюсь к этому привыкать. — Глаза опять закрываются.

Шэй обменивается со мной взглядами и поднимается.

— Скажи, если передумаешь, и я что-нибудь тебе принесу.

Никакого ответа.

Шэй обеспокоена, я чувствую и вижу это. Закрываю дверь между нами и Ионой.

— С ней все будет хорошо? — спрашиваю шепотом.

— Думаю, да. Ей просто нужно время, но…

— Но что?

Шэй криво улыбается.

— Быстрее сейчас было бы лучше, вот и все. Ты как?

Я пожимаю плечами.

— До сих пор не могу поверить, что Септа покончила с собой.

— Если она это сделала.

— Что ты имеешь в виду? — Я внимательно приглядываюсь к Шэй и, пусть я не выжившая, но иногда тоже вижу то, что остается невысказанным.

— Ты что-то знаешь? Что?

— Возможно. Я не уверена, что тебе стоит это знать.

— Почему? Разве ты мне не доверяешь?

— Конечно, доверяю! Дело не в этом. Просто тебе, возможно, лучше пока этого не знать.

Я обдумываю то, что она сказала и как сказала.

— Полагаешь, что не смогу справиться с чем-то, что узнаю? Что может быть хуже, чем думать, что она убила себя, и никто из нас не сделал ничего, чтобы ее остановить?

Шэй вздыхает.

— Нет, Келли, это совсем не то, что я имела в виду. Уверена, ты сильнее, чем может показаться на первый взгляд. Прости, мне не следовало ничего говорить. Давай пока оставим это, хорошо? Обещаю, что расскажу тебе все, когда смогу. Никому ничего об этом не говори, ладно?

— Конечно, — отвечаю я, но не скрываю досады.

Позже Шэй пытается убедить Иону поесть, но та по-прежнему отказывается, говорит, что слишком устала и просто хочет спать.

Шэй тоже устала, и мне становится стыдно, что я донимала ее своими расспросами после всего случившегося.

Я беру ее за руку, и она обнимает меня.

— Иди и ты поспи.

Шэй улыбается.

— Слушаюсь, мисс Командирша.

Скоро в доме становится темно и тихо, но я не могу уснуть — слишком много мыслей крутится в голове.

С Септой возможны только три варианта: либо это был несчастный случай, но Ксандер сказал, что такого не могло быть; либо самоубийство, но теперь Шэй намекает, что это не так; либо ее убили.